Кристофер никогда не любил сборища людей, особенно когда эти сборища напрямую касались его. Он был рад, что его произведения наконец-то читает такое количество людей, но когда с этими людьми приходилось контактировать - мужчина делал это только из-за необходимости. Возможно, с чьей-то точки зрения этого требовала банальная благодарность, что твоими рассказами зачитываются сотни тысяч людей, но когда цена за это настолько высока - ты уже не испытываешь того восторга, когда люди говорят тебе спасибо за написанную историю, благодарят за что-то конкретное в рассказе и буквально воспевают оды твоему таланту. Вот и Линдбергу всего лишь хотелось более спокойного времяпрепровождения, когда не надо в тысячный раз заносить руку, в которой зажата ручка, над бумагой, чтобы расписаться очередному фанату. После всех месяцев его небывалой известности, он до сих пор не смог к этому привыкнуть, считая все эти хвалебные комментарии лишь фальшью. Он продал душу, а взамен получил вечные мысли о том, что все это ложь и притворство, не более того. Разве эта непомерная цена, которую он заплатил, не должна была дать ему наконец-то то, о чем он мечтал всю свою жизнь? Настоящее признание, настоящих фанатов, настоящую жизнь, в конце концов. Он просил дьявола о том, чтобы получить признание, которого он заслуживает. Но нет. Вместо этого он получил лишь навязчивые мысли о том, что эти люди с удовольствием почитали бы кого-то другого, а он своей сделкой с королем ада или кем-то подобным заставил их читать его сборники. Заставил их быть сегодня на презентации его книги. Заставил этого парня протягивать ему только что купленную книгу, где он должен сейчас оставить свой автограф. Какой, к черту, автограф? Кому он вообще в действительности нужен? Несчастные витиеватые буквы, размашистым почерком оставленные на белоснежном форзаце книги. Его книги, которую после его смерти никто больше никогда не откроет и не прочитает, и, соответственно, не увидит его подпись. В итоге - бессмысленная трата времени. Он мог бы в этот момент написать еще какой-нибудь рассказ. Не ради славы, не для кого-то, а для себя. Всё, что он писал в своей жизни, он писал в первую очередь для себя. Фантастика была его страстью, и, если так можно выразиться, он уже давно был женат на ней.
Время шло, а раздача автографов, казалось бы, не закончится никогда. По крайней мере, здесь не надо было что-то говорить - сиди и молча подписывай то, что дают. Другое дело - сама презентация, которая была два часа назад, где приходилось рассказывать людям о самой истории, будто они не будут позже читать книгу и сами во всем разбираться. Кристоферу не хотелось думать, что его читателями могут оказаться те тупые идиоты, с которыми ему приходилось встречаться каждый день, когда он переставал сидеть за ноутбуком и выходил из своей квартиры. Нельзя сказать, что ему было в тягость представлять собственную же книгу, но все это мероприятие уже слегка затянулось, по меркам самого автора. Книга, кстати говоря, была оформлена красиво - обложка была сделана качественно и все-таки передавала суть истории, что не могло не радовать. Линдберг ожидал худшего, хоть и сам прорабатывал дизайн вместе с профессионалами, по сто раз рассказывая им то, какой он хочет ее видеть. Ему хотелось, чтобы оформление книги было не хуже, чем сам рассказ. Отвлекшись на секунду, он окинул взглядом помещение, и тут же его внимание привлекла знакомая фигура. Мэдисон. Она смотрела прямо на него, но в ее взгляде не было ничего, что он привык видеть. Пускай они были знакомы всего полторы недели, но не такой он привык видеть эту девушку. Да, она зачастую была серьезной, но никогда в ее взгляде не было этого холода, будто она смотрела на человека, который предал её. Кристоферу этот взгляд был непонятен. Более того, он ему не нравился. Хотелось тут же подойти и спросить в чем дело, но ему попросту не давали этого сделать, постоянно что-то спрашивая, давая очередную книгу, говоря слова благодарности. Последний раз оставив свой никому ненужный автограф, он вежливо согласился на просьбу сфотографироваться, хотя очень хотелось послать всех к черту. Обняв какую-то девушку, на которую он даже не взглянул, Линдберг посмотрел в объектив фотоаппарата, не потрудившись натянуть на лицо улыбку, и с облегчением вздохнул, когда снимок был сделан и эта барышня наконец-то от него отцепилась. Он сильно сомневался, что она пришла сюда ради его книги - половина из этих людей была здесь лишь потому, что сейчас тут было много журналистов и критиков, которые так и норовили написать свою статью об этой презентации первыми. Наверное, люди просто хотели случайно попасть в объектив их камер, либо же просто побыть на таком мероприятия и потом рассказать друзьям, мол, смотрите, чей автограф у меня есть.
Когда Кристофер вновь посмотрел туда, где ранее стояла Мэдисон, то увидел, что ее там больше нет. Повторно окинув взглядом книжный магазин, он заметил, как она, ни на кого не глядя, покидает помещение. Недоумевая, Линдберг все же решил последовать за ней и выяснить, что послужило причиной ее странного поведения. Отделаться от всех желающих сфотографироваться было непросто, но он сделал это, причем довольно быстро, учитывая количество людей, норовящих ухватить хоть секунду его внимания. Схватив за руку своего агента, он буквально потащил ее к выходу, попутно раздавая все необходимые указания. Выйдя, он тут же накинул пальто, и, попрощавшись с девушкой, поспешил пойти в ту сторону, где только что за поворотом скрылась Роулинг. Он все еще не мог понять ее загадочного поведения. Не подошла, не поздоровалась, даже не намекнула на свое присутствие, будто вообще оказалась здесь случайно. Возможно, ей было неприятно таким образом узнать, что он писатель, но, по мнению Линдберга, это не было достаточным поводом для «побега».
- Мэдисон! - окликнув девушку, Кристофер прибавил шаг, чувствуя себя первоклассником. Что за игры в догонялки? Никакой реакции не последовало, а потому мужчине пришлось чуть ли не бежать, чтобы догнать Роулинг. И как она так быстро идет на своих каблуках? Чувствуя себя полнейшим идиотом, мало ли, вдруг она просто куда-то спешит, Линдберг наконец-то догнал девушку, но остановиться и перевести дыхание ему не удалось, так как Мэдисон продолжала идти в том же темпе, и приходилось прикладывать немалые усилия, чтобы не отстать. - Что происходит?

С тех пор, как Кристофер заключил сделку, он еще больше отдалился от людей, предпочитая не тратить на них впустую свое время, ведь всего через несколько лет он все равно должен будет умереть. Этого не изменит уже ничего, разве что продажа чужой души - у него-то её не осталось. Вернее, его душа уже не принадлежала ему, и порой ему казалось, что он и вовсе марионетка в чужих руках. Знание о том, что твоя смерть уже не за горами, безусловно, тяготило, но мужчина старался об этом не думать. Нельзя сказать, что он жил так же, как мог бы жить, если бы не продал душу, но он определенно не стал затворником, и с удовольствием проводил время не только в собственной квартире, но и вне ее. Ему по-прежнему не нравилось общество людей, но он не избегал его. Сидеть дома и ждать, когда наступит твой смертный час, по мнению Криса, было наиглупейшей вещью в мире, а потому он жил обычной жизнью. Впрочем, что такое «обычная» жизнь не может быть ведомо известному писателю. Линдберг всегда хотел получить признание, но, как обычно это бывает, когда получил - понял, что ничего, собственно, и не изменилось. Он был более роскошно одет, жил в дорогом жилищном комплексе, ел в дорогих местах, но при всем при этом он остался собой. Тем никому не известным писателем, жившим в Бостоне и работающим в захудалой редакции такой же захудалой газеты. В нем абсолютно ничего не изменилось, помимо внешнего вида. И, тем не менее, его жена к нему не вернулась. Это, наверное, был самый тяжелый удар для Кристофера, который сделал это в большей степени для семьи, нежели для себя. Хотя да, вранье. Он сделал это для того, чтобы им гордились; для того, чтобы показать жене, что он был прав, когда говорил, что стоит набраться терпения и подождать, и тогда все, о чем они мечтали, будет у них в кармане; для того, чтобы показать теперь уже бывшей жене то, что она потеряла, решив развестись с ним. Но, несмотря на все его старания, вернуть он никого не смог, а значит, что они были напрасными. У него получилось лишь доказать, что он был прав, когда говорил об известности и признании, но когда, казалось бы, любимый человек не возвращается к тебе, оказывается, что и это было никому и не нужно. Он не смог добиться ни грамма того, что планировал изначально, а значит, что его скорая смерть будет напрасной. Впрочем, вряд ли ее вообще кто-то заметит. Разве что читатели потрещат с месяц, а потом забудут, переключившись на кого-то другого. И все его произведения канут в лету, ненужные никому так же, как и он сам.
Когда он поселился на «Парк Авеню 999», у него не было четких планов, лишь огромное желание стать знаменитым. Он мало с кем общался, все время пребывая в поисках издательства, которое согласится напечатать его рассказы, да и потом, когда слава наконец-то была обретена, предпочитал не заводить знакомств. За все время проживания в этом жилищном комплексе, его смогли по-настоящему заинтересовать только два человека. Первым был человек, старший его лет на пять, в то время известный политик, с которым ему было интересно и приятно общаться. Можно даже сказать, что они были друзьями. Правда, недолго. Тот бесследно исчез, но Кристофер, уже сам находившийся одной ногой в могиле, подозревал, что его срок просто истек. Линдберг не расстроился из-за смерти приятеля - заключив сделку, он давно уже был готов к тому, что каждый из тех, с кем он успел познакомиться в этом доме, мог на следующий день умереть. И также он был готов к тому, что в скором времени станет одним из них. Умершим не по глупому стечению обстоятельств; не сбитый машиной и не убитый каким-нибудь наркоманом из подворотни; не потому, что совершит самоубийство, как это делали многие писатели и как это могли бы сделать жители Парка. Он уже давно смирился с мыслью, что умрет, так же, как и остальные, из-за идиотского желания и глупых амбиций, не принесших ему ничего, кроме легко сжигаемых бумажек, называемых деньгами. Деньгами, которые он и потратить не успеет. Линдберг даже завещание уже написал, по которому следовало, что все деньги получит его дочь после своего совершеннолетия, а до того момента ее матери будет выплачиваться определенная сумма. Оказывается, для этого он клялся в любви перед алтарем, для этого жил чертову кучу лет с женщиной, которой попросту перестало хватать терпения. С женщиной, которую, как оказалось, он не так уж сильно и любил. Как глупо порою складывается чья-то жизнь, не правда ли?
Говоря про тех, с кем он успел перейти стадию приветствия, пока едешь в лифте, стоит упомянуть Мэдисон. Вернее, с нее и надо было начинать. Эта девушка, с которой он знаком меньше двух недель, уже успела занять особое место в его жизни. Их знакомство было настолько ненавязчивым, как и само общение, что Кристофер и не успел заметить, как Роулинг стала частью его дня. Почти каждый вечер они встречались в ресторане, садились за один столик и разговаривали не менее часа, а потом переходили в более уединенное место и говорили еще столько же. Несмотря на то, что Мэдисон была младше его на 12 лет, ему было интересно с ней общаться. В чем-то они были даже похожи. Она была таким собеседником, о котором мужчина мог только мечтать. Внимательно слушала, задавая вопросы только тогда, когда это было уместным, и увлекательно что-то рассказывала. С ней приятно было что-то обсуждать, да даже спорить было приятно. Она была умной и начитанной, также не по годам мудрой. Она была серьезной, но если ее знать так, как успел узнать Крис, она обладала превосходным чувством юмора, ее шутки всегда были остроумными и вызывали смех. Никто до этого не заставлял его так смеяться. И вообще, исходя из тех ощущений, что он испытывал, можно было сделать определенный и очень простой вывод - он был к ней неравнодушен. Казалось бы, прошло так мало времени, и как за такой срок можно было испытывать что-то к человеку, который некоторое время назад был и вовсе тебе не знаком, но, как оказалось, можно. Более того, это было ему нужно. Да и торопиться Кристоферу, в отличие от других, было куда.
- Разве умалчивание информации уже считается враньем? Ты не спрашивала - я не говорил. - Подошел на шаг ближе, смотря в глаза, поднял руку и осторожно заправил прядь волос за ухо, мимолетным движением коснувшись щеки девушки. - Я не думал, что это так важно для тебя, Мэдисон. - Прикрыл глаза, словно задумавшись на секунду, а потом поддался вперед, целуя девушку в губы. Наверное, их первый поцелуй должен был произойти при других обстоятельствах, но какая, к черту, разница? Обняв за талию и притянув Роулинг ближе к себе, мужчина наслаждался поцелуем. Впервые за последние полгода он чувствовал, что живет по-настоящему. И впервые он был благодарен за то, что может прожить еще несколько лет.
Слишком медленно, будто нехотя, оторвавшись от губ Мэдисон, мазнул губами по щеке девушки, и прошептал на ухо:
- И, на будущее, я вообще предпочитаю не говорить о своей профессии. Знаешь ли, это большой секрет. - Сказал, продолжая стоять вплотную к девушке и обнимая ее за талию, улыбнулся, но тут же склонился к светлым прядям волос, будто желая спрятать ее, эту предательскую улыбку, не желавшую покидать его лицо, в волосах девушки.
- Если для тебя это так важно, мы можем прямо сейчас пойти на «Парк Авеню 999» и я покажу тебе недописанный рассказ, возможно, ты сможешь привнести в него что-то, до чего я додуматься не смог. Это будет достаточным доказательством? - учитывая, что свои незаконченные рассказы он не показывал никому, это должно было стать достаточным доказательством его доверия. Иначе и быть не могло.

Сперва Кристоферу показалось, что он ослышался. Такого не говорят после недели знакомства и, тем более, это не может являться правдой. Человек не может полюбить другого человека за такой короткий срок. Влюбиться - да. Но не полюбить. Да и что вообще, по мнению мужчины, может знать о любви 25-ти летняя девушка? Он и сам, как оказалось, плохо был осведомлен об этом чувстве. Да, он любил свою бывшую жену. Более того, она была единственной женщиной в его жизни, которая значила для него больше, чем он сам. Которая вообще что-то значила для него. За все года их брака он ни разу не изменил ей. Но любовь, как оказалось, имеет свойство проходить. У его жены она прошла раньше, у него, соответственно, позже. Но прошла. Создавалось впечатление, будто это и не он вовсе жил полгода назад, пять лет назад, десять лет назад. Не он, как безумный, радовался рождению дочери; не он, вместе с женой, выбирал их первый совместный автомобиль; не он двигал диван, который, по мнению Кейтлин, стоял не там, где надо; не он за месяц до рождества выбирал подарки, боясь ошибиться и не угадать; не он проверял домашнее задание дочери и не он с гордостью хвалил ее за прекрасные оценки. Впрочем, продолжать можно до бесконечности. Единственное, что связывало его с прошлым - рассказы, что он писал, которые Линдберг всегда считал частью себя. Это было той невидимой ниточкой, которая связывала его с прошлым. И, к сожалению или к счастью, он никогда не разорвет ее. В его прошлом было много того, чего не должно было случиться, но мужчина не хотел забывать этого. Как ни банально, но без всего, что было в его жизни, сейчас он был бы совсем другим человеком, а значит, уже не собой. Впрочем, он сильно отвлекся, хотя вроде бы не прошло и десяти секунд. Мэдисон все так же продолжала смотреть на него, то ли ожидая, что он сейчас уйдет, то ли ответного признания. Все-таки они были еще мало знакомы, чтобы он мог безошибочно угадывать ее состояние по взгляду. Да что там, он вообще мало ее знал. И, как бы ей ни казалось, она его тоже знала плохо. А влюбляться в незнакомца так... по-детски, что ли. Но, несмотря на всю абсурдность ситуации, ему это нравилось. Нравилась Мэдисон. И ему ничего не мешало быть с ней. Учитывая то, что он уже подписал свой смертный приговор, слово «торопиться» в его словаре отсутствовало. Когда ты на волосок от смерти, то уже как-то не задумываешься о том, как ты поступаешь - хорошо или плохо. Хочется просто жить. Наслаждаться каждым днем, не заботясь о том, что будет потом. Он и не заботился. Не заботился ни о том, что будет потом с ним и не заботился о том, что будет потом с ней. Ничего не говоря, Кристофер вновь поцеловал девушку, одной рукой продолжая держать ее за руку, а второй приобнимая за талию. Поцелуй получился более чувственным, нежели предыдущий, и продолжался на порядок дольше. Оторвавшись от Мэдисон, и вдохнув морозный воздух, Линдберг пошел по направлению к «Парк Авеню 999», при этом не переставая держать девушку за руку. Молчание было лучшим выходом в данной ситуации, ведь сказать ему было нечего, а врать он не собирался. Идти пришлось недолго, так как книжный магазин располагался довольно близко от того места, где находился жилищный комплекс под названием «Дрейк». Зайдя внутрь, Крис, ни на кого не обращая внимания, пошел к лифту, не выпуская руки Роулинг из своей. Нажав на кнопку с цифрой нужного этажа, Кристофер вновь поцеловал девушку, прижав ее спиной к стенке лифта, и, высвободив свою руку, принялся не спеша расстегивать пуговицы на пальто Мэдисон. Увы, слишком скоро лифт остановился, двери разъехались в стороны, и поцелуй пришлось прервать. Обняв одной рукой Мэдисон за талию, мужчина пошел по направлению к своей квартире, попутно разыскивая ключи. Открыв дверь с табличкой «13е», Крис пропустил вперед Роулинг, зашел сам, затем включил свет и закрыл дверь. Если бы его спросили, почему он выбрал именно эту квартиру, Линдберг и сам бы не смог ответить. Ему понравился интерьер, да и цифра «13» его никогда не пугала. Сама квартира была уютно обставлена, и Крису доставляло удовольствие здесь находиться, а потому он никогда не жалел о своем выборе и не хотел переехать куда-то в другое место. Подойдя к Мэдисон со спины, мужчина аккуратно снял с нее пальто и повесил его в шкаф. Жестом пригласив ее проследовать дальше, Крис снял собственное пальто и, повесив его туда же, пошел следом за девушкой. Квартира была устроена так, что из холла человек сразу попадал в гостиную, а уже оттуда деревянная дверь вела в спальню хозяина. Усмехнувшись про себя из-за двусмысленности, Кристофер повел девушку прямиком в спальню, ведь именно там он в основном и творил, да и рассказы предпочитал хранить в ящике стола. Впрочем, тот самый недописанный рассказ, про который говорил писатель, лежал на поверхности стола, так как Линдберг как раз сегодня собирался приняться за его окончание.
- На столе. Знаешь, обычно у меня получается быстро закончить рассказ, но с этим я провозился намного дольше, чем обычно. Все время кажется, что можно что-то исправить. Да и конец какой-то размытый. А что именно не так - не понимаю. - Пока девушка читала, Крис снял пиджак и бросил его на кресло. Туда же полетели мобильный телефон и бумажник. Затем, подойдя к Мэдисон со спины, Линдберг, убрав ее светлые волосы на одну сторону, уже по-хозяйски обнял девушку за талию и невесомо поцеловал оголенное плечо. На этом мужчина не остановился, поцелуями прочертив дорожку от плеча к шее, и, на секунду прервавшись, слегка прикусил мочку уха. - Так что, по твоему мнению, следует подправить? - прошептал на ухо, улыбаясь, словно кот, объевшийся сметаны.